Почти полмиллиона человек в Соединенных Штатах живут с раком легких, и те, кто не отреагировал на традиционную терапию раком, ожидают новостей о любых новостях со специальным чувством неотложности. Узнайте о перспективных вариантах лечения от эксперта по раку легких, доктора Марка Сосински. Защитник пациента Глория Карузо также делится своим опытом с новой терапией.
Эта программа была подготовлена HealthTalk и спонсирована через неограниченный образовательный грант от AstraZeneca.
Глория Карузо:
Мне было дано ежегодное обследование в декабре '98. Мой семейный врач сказал: «Миссис К., у меня нет рентгеновского снимка для вас». Я был пожизненным некурящим, и я сказал: «Для чего тебе это нужно?» Я сделал это, и они сообщили небольшое пятно в верхней части моего правого легкого. Когда меня перевели в операцию, моя последняя сознательная мысль была: «Мальчик, это чертовски дорога, чтобы они узнали, что со мной нет ничего плохого». Конечно, это было положительно: немелкоклеточный рак легкого, тип аденокарциномы.
Диктор:
Вот ваш хозяин, медицинский телеведущий Дик Фоули.
Дик Фоули:
Почти полмиллиона человек в Соединенные Штаты живут с раком легких, а те, кто не отреагировал на традиционную терапию раком, ждут новостей и новостей, имеющих особое значение срочности. Наш первый гость сегодня - один из тех людей. Глория Карузо - 65-летний авиалинист из Тампы, штат Флорида, который узнал, что у нее был рак легких около пяти лет назад. Глория, добро пожаловать в нашу программу.
Глория:
Спасибо, Дик.
Дик:
Я понимаю, что у вас есть так называемый немелкоклеточный рак легкого (НМРЛ), который является самым обычный тип. Расскажите, как вы впервые узнали, что у вас эта болезнь.
Глория:
Ну, это было обычное физическое. Некоторое время у меня не было рентгеновского снимка на груди, поэтому мой врач первичной медико-санитарной помощи попросил, чтобы у меня была одна маммограмма в октябре 1998 года. Небольшое пятно было отмечено в моем верхнем правом легком, и они хотели сделать больше испытаний. После того, как эти тесты были сделаны, они решили, что, возможно, операция была наилучшим подходом, поскольку они могли видеть только одно маленькое пятно. Они думали, что операция позаботится об этом.
Дик:
Но они знали, что это рак легких?
Глория:
Они очень подозревали, что это так. Эта операция была так называемой поисковой, потому что опухоль была очень глубоко в моем легком, и они исключили выполнение биопсии, так как они боялись краха легкого.
[Примечание медицинской редакции: Биопсия означает удаление образец ткани, который будет подвергнут микроскопическому исследованию, чтобы определить, является ли он доброкачественным или злокачественным. В одном методе биопсии гибкий бронхоскоп продвигается от горла к основным дыхательным путям (бронхам) легких; затем иглу пропускают через стенку дыхательных путей и в узелок легких, используя прямую визуализацию рентгеновских лучей или визуализацию с помощью CAT-сканирования. Когда узелки находятся в верхних лепестках или вблизи грудной стенки - вдали от самых больших дыхательных путей - их нельзя биопсидировать с помощью бронхоскопа. Вместо этого врачи могут использовать иглу, проходящую через кожу и грудную стенку в легочную ткань, - опять же, используя рентгеновское изображение, чтобы перейти в правильное место. В случае г-жи Карузо ни бронхоскопическая, ни трансторакальная биопсия не считались подходящими, поэтому часть ее легкого удалялась «открытой торакотомией» (грудной резкой).]
Дик:
Первый вопрос, Глория, для многих, кто слушает нас: были ли вы курильщиком?
Глория:
Никогда, Дик, я был пожизненным некурящим. Но врачи приписывают мое воздействие очень тяжелому пассивному курению на рабочем месте. Я работаю в авиационной отрасли уже более 40 лет; и в 60-е и 70-е годы, когда компьютеры впервые вошли, и они закрыли офисы очень сильно, все курили, а я сидел между тяжелыми курильщиками.
Дик:
Я не знаю, сколько тогда вы путешествовали, но, конечно, люди тоже курили на самолетах в этот период.
Глория:
Да, курение было распространено как в авиалиниях, так и во время международных путешествий на Востоке и в Европе. К сожалению, даже сегодня это похоже на ситуацию. Соединенные Штаты - одна большая страна, которая действительно пытается что-то сделать для курения.
Дик:
Так вскоре после вашего диагноза было рекомендовано пройти операцию. Что еще было связано с вашим ранним лечением?
Глория:
Когда они сделали операцию, которая, как они надеялись, позаботится о ситуации, они действительно взяли несколько лимфатических узлов и, к сожалению, обнаружили, что были некоторые микроскопические следы [ рака] в лимфатических узлах и области средостения в середине грудной клетки. [Примечание медицинской редакции: операция, которую Глория описала, была «эксцизионной биопсией» - вырезанием всей опухоли вместо того, чтобы брать только образец. Тем не менее, опухоль уже распространилась за пределы своего исходного места.] Поэтому они рекомендовали агрессивное лечение химиотерапией.
Дик:
Как долго будет проходить это лечение?
Глория:
В феврале 1 года , Я начал четырехмесячное лечение с таксолом (паклитаксел) и карбоплатином, которое, я думаю, относится к двум наиболее ядовитым хемосам, которые они могут положить в ваше тело, фактически не убив вас.
Дик:
И как хорошо вы это терпите?
Глория:
Это была одна из самых низких точек в этой пятилетней ситуации со мной. Я не мог ходить на работу и чувствовал себя несчастным, усталым, больным, болящим - никогда не болел животом, но все время чувствовал тошноту.
Шесть месяцев спустя, к сожалению, когда они сделали повторное сканирование CAT, они обнаружили, что рак вернулся в область средостения.
Дик:
Теперь это должно быть разрушительной новостью. Как это повлияло на вас и вашу семью?
Глория:
Мы очень религиозная семья, и мы верим в Бога. Я просто не смог принять дополнительную комбинацию лечения и радиации, которую рекомендовал онколог. Уже более года я просто доверял Господу и ничего не делал. Но так как я работаю в Northwest Airlines, а их базовая база находится в Миннесоте, я пошел в клинику Майо в Рочестере, и они дали мне ПЭТ-сканирование в июле 2000 года. В этот момент рак прогрессировал до лимфатические узлы по обе стороны от шеи и до моего нижнего отдела позвоночника и правого области бедра, а прогноз был очень-очень плохим. [Примечание медицинской редакции: сканирование ПЭТ или сканирование с помощью позитронно-эмиссионной томографии «освещает» ткани, которые используют сахар наиболее быстро. Таким образом, ПЭТ-сканирование показывает, какие ткани используют большинство «топлива» и может показать, где рак распространился.]
Дик:
Это привело вас в квест?
Глория:
потому что мой муж был настолько опустошен, и я думал, что там должно быть что-то новое. Со всеми новыми чудесными открытиями в области медицины, конечно, для этого заболевания должно быть что-то. Поэтому летом 2000 года я начал поиск на веб-сайтах всех лучших медицинских сайтов, сайтов NIH (National Institutes of Health) и т. Д. Поскольку у меня была предыдущая операция и химиотерапия, это исключало меня из большинства клинических испытаний, мне было грустно это узнать.
Но я продолжал искать, и я начал читать о новом клиническом исследовании. Фактически, это было вторичное клиническое испытание, потому что фармацевтическая компания AstraZeneca решила программу, называемую расширенным доступом к препарату под названием Iressa (gefitinib). Я собрал всю информацию, которую мог, и отвез ее в свой местный онкологический центр в Тампа-Моффиттский онкологический центр. У меня была встреча с главным специалистом по лечению рака легких в больнице там, доктор Джон Ракдесхель, и была благословлена, чтобы получить от него положительный ответ. Они решили подать заявку на то, чтобы стать одним из сайтов по всей стране, который будет проходить эту расширенную программу доступа на Iressa.
Dick:
Здесь вы находитесь с продвигающимся раком, ожидая, когда ваш центр будет зачислен в этот процесс. Как долго вы должны были ждать?
Глория:
Было много документов, и это было с октября 2000 года по февраль 2001 года. Я был первым пациентом. Они просто сидели в маленькой комнате и смотрели, как я беру свою первую маленькую таблетку. Удивительная вещь для меня - из всего, что я прочитал об этом наркотике, - я ожидал, что лучшая надежда состояла в том, чтобы болезнь остановилась на своем пути. В течение 90 дней после того, как я принимал Iressa ежедневно, CAT-сканирование показало, что опухоли в лимфатических узлах и области средостения и по обе стороны моей шеи полностью исчезли! И поражения в нижней части позвоночника и правого бедра были стабильными. Это был довольно удивительный ответ в моем личном деле, и у меня было очень мало побочных эффектов. У некоторых людей диарея или кожная сыпь. У меня не было диареи. Я уже три года нахожусь в Ирессе.
Дик:
Очевидно, что происходит кардинальное изменение в развитии вашего рака, но как насчет вашего общего состояния здоровья и вашей способности продолжать свою жизнь?
Глория:
Я продолжаю работать, и я продолжаю путешествовать. Я провожу много времени со своими детьми и семьей. Каждый день - драгоценный день. Вы никогда не знаете, как долго новый препарат, подобный этому, будет продолжать работать на вас, поэтому я просто продолжаю жить нормальной жизнью. Я не думаю об этом слишком много, пока не придет время для моего осмотра.
Dick:
Как часто вас проверяют?
Gloria:
Каждые три месяца я получаю CAT-сканирование и некоторые МРТ для кости. Мой нынешний врач в Моффитте поставил меня на укрепление костей Zometa (золедроновая кислота), которая составляет 15-минутную инфузию один раз в месяц. Это не лекарство от рака. Это больше, чтобы укрепить вашу кость, потому что они знают, что болезнь прогрессирует в костях и мозге. <Примечание: в 2003 году у г-жи Карузо был рецидив ее рака и была операция по удалению ее надпочечников ( с четкими полями). До сих пор ее легкие и лимфатические узлы оставались свободными от любых опухолей, а поражения в нижнем отделе позвоночника и правой подвздошной кости были стабильными.]
Дик:
Глория, как долго вы останетесь на этом препарате?
Глория:
Пока она продолжает помогать мне. И когда это не так, поверьте мне, я слушаю. Я всегда открывал свои уши для самых новых вещей. Я рекомендую всем стать медицинским активистом, быть очень активным в вашем собственном лечении и понимать ваше заболевание и оставаться позитивным, оставаясь очень позитивным.
Дик:
Опишите для нас свой общий взгляд на будущее.
Глория:
Я очень хорошо отношусь к надежде на то, что лекарство придумает правильное Информация. То, что Иреса дало мне, - это годы нормальной жизни - до тех пор, пока это новое открытие не уничтожит эту болезнь навсегда. Я искренне верю, что это далеко не в далеком будущем.
Дик:
Мы собираемся выяснить, насколько вы правы. Мы благодарим вас, Глория, за то, что разделили свою историю с нами. Мы вернемся с нашим следующим гостем.
Глория Карузо:
Я действительно не ожидал многого. Я ожидал, что это остановит рост опухолей. Но через 90 дней после того, как я начал принимать Iressa, я пошел на свой осмотр, и врачи все прыгали вверх и вниз. Это была небольшая истерическая ситуация в больнице. Сканирование CAT фактически показало исчезновение опухолей в моих лимфатических узлах по обе стороны шеи и в середине груди.
Диктор:
Добро пожаловать на меняющийся курс лечения рака легких. Вы слышали, как 65-летняя Глория Карузо пошла на наркотики, которая является первой в своем классе для лечения людей с поздней стадией рака легких. Наш следующий гость - онколог из Университета Северной Каролины, который расскажет об устойчивом прогрессе в борьбе с раком легких за последние десять лет и о том, что находится на горизонте лечения. Вот ваш хозяин, Дик Фоули.
Дик:
С возвращением. Д-р Марк Сосински является директором многодисциплинарной программы торакальной онкологии в Университете Норт-Каролинского центра рака Линебергера в Роли-Дареме. Добро пожаловать в нашу программу, доктор Соцински. Я знаю, что ваши исследования и работа с пациентами очень сильно фокусируются на раке легкого. Интересно, можете ли вы начать рассказывать нам что-то о вашем опыте и профессиональном опыте и о проведенных вами исследованиях.
Доктор. Socinski:
Да, у нас есть активная программа лечения рака легких в комплексном центре рака Лайнбергера. У нас есть специальная группа врачей, медсестер и координаторов, которая помогает нам координировать программу торакальной онкологии, в которой у нас есть торакальные хирурги, пульмонологи, радиационные онкологи, медицинские онкологи, как я, и грудные радиологи и патологоанатомы.
Наша миссия чтобы обеспечить самую современную помощь больным раком, и я считаю, что, как показала Глория, большая часть современного лечения рака легких включает клинические испытания. Я заинтересован в клинических испытаниях, которые тестируют новые концепции или лекарства в этой обстановке, особенно в сочетании с лучевой терапией. Я думаю, что никто из нас, которые делают рак [для жизни], в настоящее время довольны результатами выживания. Нам нужно делать лучше; и у нас есть хорошие идеи, но они должны быть проверены правильно. Участие Глории в этом клиническом исследовании подчеркивает важность правильного тестирования новых идей.
Дик:
Кажется, что все изменилось даже с момента ее диагноза. Какие варианты лечения у новоиспеченного человека есть сегодня?
Др. Socinski:
Как только вы устанавливаете диагноз рака легких, следующим самым важным является определение стадии. Является ли рак ограниченным для легких? В этом случае стандартом медицинской помощи является операция. Есть ли участие средостенных лимфатических узлов, как в случае с Глорией? [Примечание медицинского редактора: средостение включает в себя все не костные ткани в грудной клетке, которые лежат между двумя легкими. К ним относятся сердце, крупные кровеносные сосуды, пищевод, лимфатические узлы, многие нервы, вилочковая железа и т. Д.]
Иногда мы рассматриваем операцию. Но часто мы включаем химиотерапию и радиацию, похожие на то, что сделали врачи Глории. Если болезнь распространилась за пределы легких или так называемый метастатический рак легкого, то есть несколько вариантов химиотерапии, которые действительно могут помочь пациентам. Независимо от того, смотрите ли вы на хирургическую, лучевую терапию или химиотерапию, варианты сегодня больше, чем раньше. Однако рак легких также стал гораздо более сложным заболеванием, и я хотел бы призвать пациентов получать междисциплинарный вклад. Очень важно увидеть хирурга, онколога, медицинского онколога. Вот почему мы разработали нашу многодисциплинарную программу, как и у нас, потому что все эти знания доступны.
[Примечание редактора: многодисциплинарная или многоспециальная команда может также включать радиологов (специалистов в области медицинской диагностики), «интервенционных радиологов» ( которые выполняют процедуры, ориентированные на визуализацию), специалист по больным, общий терапевт; и нефизические опекуны, которые сосредоточены на лечении рака - медсестра, диетолог, социальный работник и другие.]
Дик:
Доктор. Соцински, распространенность рака легких продолжает расти?
Доктор. Socinski:
Конечно, в мужском населении мы видели, как это немного уменьшилось. Дело в том, что мы наблюдаем тревожный рост смертности от рака легких у женщин. В 1986 году около 40 000 женщин умерло от рака легких. Это примерно такое же число, как смерть от рака молочной железы. В этом году мы ожидаем около 67 000 смертей от рака легких у женщин, но смертность от рака молочной железы остается на уровне около 40 000 человек. Поэтому этот резкий рост вызывает озабоченность у женского населения. Большая часть из них следует за курением в том, что курение стало более распространенным среди женщин, но я думаю, что могут быть другие проблемы, о которых мы не знаем ответов.
Дик:
В прошлом году доктор, там было много новостей о новом классе биологических препаратов для лечения рака. Эти [так называемые ингибиторы фактора роста], и один из них, гефитиниб, был одобрен FDA для использования у пациентов с раком легких, которые не ответили на другие химиотерапевтические препараты. Что вы можете рассказать нам об этих соединениях и о том, как они работают?
Доктор. Socinski:
Iressa, или gefitinib, является очень важным препаратом. Это первый препарат такого типа. Это ингибитор пути, который мы называем рецептором эпидермального фактора роста - важным путем при раке легкого, хотя для каждого пациента с раком легких трудно сказать, насколько важно для них. Очевидно, что рецепторный путь эпидермального фактора роста в опухоли Глории был важен для вождения или увеличения ее рака. И когда вы смотрите на гефитиниб в этом случае, это имело драматический эффект; и он имел большую долговечность в своем эффекте [в], что Глория сейчас находится на ней в течение трех лет. Проблема с этими препаратами заключается в том, что они чрезвычайно хорошо переносятся по сравнению с обычными типами химиотерапии. Поэтому у пациентов, где они работают, они действительно являются находкой. К сожалению, это не относится к каждому пациенту в этой ситуации.
Дик:
Знаем ли мы, почему некоторые пациенты склонны реагировать лучше, чем другие пациенты, на эти препараты?
Доктор. Socinski:
Мы, медики, хотели бы провести лабораторный тест или тест, который могли бы сделать наши патологоанатомы, чтобы идентифицировать маркер, который сказал бы: «Ага! Этот пациент, скорее всего, ответит на Ирессу, или этот пациент не." Но, к сожалению, мы не смогли это найти. Мы сделали некоторые клинические наблюдения: никогда не курящие, такие как Глория, женщины, такие как Глория, и люди, у которых есть подтип немелкоклеточного рака легкого, называемый аденокарциномой с бронхоальвеолярными признаками, имеют гораздо большую пользу от этого класса лекарств, чем пациенты, у которых нет этих функций. Мы не понимаем всех деталей, но это клиническое наблюдение до сих пор. [Примечание медицинской редакции: бронхоальвеолярные особенности будут видны при микроскопическом исследовании раковой ткани.]
Дик:
Глория немного рассказала о побочных эффектах, и они, по крайней мере, в ее случае, были мягкими. Существуют ли некоторые недостатки в профиле побочных эффектов или другие проблемы, которые могут присутствовать у этих препаратов?
Др. Socinski:
По большей части, когда вы сравниваете их со стандартными типами химиотерапии, они намного лучше переносятся и имеют другой профиль побочных эффектов. Часто случалось то, что мы называем интерстициальной болезнью легких - это похоже на процесс рубцевания легких. В Соединенных Штатах он, по-видимому, менее распространен по сравнению с японским опытом, где заболеваемость, по-видимому, несколько выше. По большей части риск значительно перевешивается потенциальным преимуществом этих препаратов. Врачи должны знать об этом, пациенты должны знать об этом, но это, безусловно, не является проблемой. У нас достаточно стратегий управления, чтобы помочь нам контролировать эти побочные эффекты. Для 99 из 100 пациентов это может быть неудобство, но, конечно, не причина для того, чтобы не переносить эти наркотики.
Дик:
В случае с Глорией, я думаю, это было ваше слово, но это было бы подходящим один для нее, и это «находка». Похоже, это было именно для нее.
Др. Соцински:
Ее дело особенно приятно, потому что здесь у нас лучшая ситуация. У нас есть пациент, который полностью работоспособен, наслаждаясь жизнью, чей рак находится под контролем. И в настоящее время большая часть внимания в исследованиях заключается в том, что если мы сможем контролировать рак, держите его в покое, держите его от роста и вызывая симптомы, тогда я думаю, что мы достигли цели. Возможно, мы не сможем его вылечить, но если вы сможете контролировать это и позволить пациенту иметь качественное время и жить, как сказала Глория, нормальная жизнь. Мне это действительно нравится, потому что это все. Эти лекарства, такие как Глория, предоставили эту выгоду.
Дик:
Проводятся ли клинические испытания вокруг этих препаратов, которые могут помочь лучше определить их будущее?
Доктор. Соцински:
Их много. Этот препарат был одобрен чуть меньше года назад, и в клинических испытаниях есть много вопросов. Например, является ли Iressa, который является перорально, хорошо переносимым препаратом, так же хорошо, как химиотерапия у пациентов, которые ранее получали химиотерапию? Как часто это действительно облегчает симптомы? Сколько он обеспечивает с точки зрения продолжительности жизни? Можем ли мы использовать Iressa не во второй или третьей линии или рефрактерной обстановке, или у пациентов, прошедших химиотерапию? Есть ли пациенты, которые должны получать этот хорошо переносимый препарат вместо химиотерапии? Существует пробная версия из Канады, в которой пациенты, у которых была хирургическая резекция, будут рандомизированы для получения Iressa или плацебо, чтобы выяснить, есть ли у этих ранних хирургических пациентов преимущества так называемой адъювантной химиотерапии - гефитиниба, в том, что .
Дик:
Существуют ли другие области исследований в области рака легких, которые могут предложить некоторые реальные обещания?
Dr. Socinski:
Мы изучаем рак легкого, как и в случае рака молочной железы и колоректального рака, что может быть полезно после адъювантной химиотерапии после хирургической резекции. Мы также стали более изощренными в наших инструментах, которые мы используем в радиационной онкологии для повышения толерантности к радиации, особенно в сочетании с химиотерапией. И мы наблюдали приращения, хотя и небольшие приращения, при длительном выживании и лечении на ранних стадиях заболевания. Существует ряд замечательных идей, основанных на понимании биологии рака легких. Иресса - первая из них. Некоторые антиангиогенные препараты продолжаются с точки зрения тестирования и многих других соединений. [Примечание медицинского редактора: Антиангиогенные препараты будут работать, замедляя рост новых кровеносных сосудов, которые питают опухоли питанием.]
К сожалению, наш прогресс идет медленно, но за последнее десятилетие или около того мы наблюдаем дополнительные преимущества в выживании на всех стадиях рака легких - и со временем они будут улучшаться. Как и Глория, я довольно оптимистично отношусь к будущему в распутывании тайны рака легких и обеспечении лучшего лечения. Я также должен сказать, что самое большое влияние, которое мы могли бы оказать на рак легкого, - это остановить людей от курения и заставить наших курильщиков бросить курить.
Дик:
Хотя мы видим диагноз у некурящих, это все еще жизненно важно, не так ли?
Доктор. Socinski:
Да, и рак легких, который мы видим у некурящих, может быть совсем другим животным, чем рак легких, который мы наблюдаем у курильщиков. Имеются данные, свидетельствующие о том, что генетический профиль сильно отличается в этих двух группах пациентов.
Дик:
Помимо прекращения курения, есть ли другие советы, которые вы хотели бы рассказать нашим слушателям о скрининге и профилактике?
Dr. Socinski:
Глория была диагностирована в результате рентгенографии скринингового сундука, и большинство людей не рекомендуют проводить рентгенографию грудной клетки. Существует споры об их истинной роли, и я бы спорил - не вдаваясь в подробности - что мы действительно не знаем истинной выгоды. У нас есть новая технология - быстрое спиральное КТ-сканирование, которое обеспечивает в очень короткий период времени изображение САТ-сканирования легких. У нас есть национальный судебный процесс, который случайным образом распределяет пациентов либо на ежегодные рентгенограммы грудной клетки, либо на ежегодные спиральные КТ. Трудность заключается в том, что у многих людей, у которых есть история курения, вы, скорее всего, обнаружите гораздо более доброкачественные сущности, чем обнаружите злокачественные сущности. Мы только начинаем понимать, как использовать этот инструмент, и как он может сравниться с рентгеновскими снимками грудной клетки. Мы, вероятно, не будем много знать об этом в течение нескольких лет, но это обсуждение стоит того, особенно если у вас есть значительная история курения.
Дик:
Отрадно, слышать, что вы говорите, что прогресс, хотя и медленный, делается. Мы закончим эту позитивную ноту. Интересно, будут ли вы делиться несколькими заключительными словами, когда мы завершаем нашу программу. Доктор Соцински, какое сообщение вы хотели бы оставить у нашей аудитории?
Доктор. Соцински:
Я видел так много пациентов, которые изначально диагностированы с раком легких, и им передается сообщение о смертном приговоре. Я бы сказал, попадайте в группу врачей, обладающих знаниями в области рака легких, которые могут определять параметры этапа и лечения. Важно быть агрессивным, когда уместно быть агрессивным, и важно знать, когда не быть агрессивным. Но по большей части нам нужно быть более восторженными и оптимистичными в отношении потенциальной выгоды от агрессивного [лечения] у пациентов с ранней диагностикой рака легких.
Дик:
Глория, есть ли у вас некоторые мысли наши слушатели?
Глория:
Я бы сказал всем оставаться позитивным. Я думаю, что позитивное отношение очень похоже на медицину. Также, воспитывайте себя. Узнайте все, что вы можете о своей болезни. Никто не заботится об этом больше, чем вы. Очень важно добровольно участвовать в этих клинических испытаниях, как и я. Вы не только помогаете себе - в моем случае я был большим бенефициаром, но, надеюсь, еще много людей придут за вами. Я действительно верю в клинические испытания.
Дик:
Вы показали отличный пример с вашим участием в этом. Я хочу поблагодарить вас обоих за то, что вы дали нам «за кулисами» взглянуть на меняющийся курс лечения рака легких. Мы разговаривали с Глорией Карузо, оставшимся в живых от рака легких из Тампы, Флорида и доктором Марком Соскински из Университета Северной Каролины. Большое спасибо вам обоим за то, что вы присоединились к нам и предоставили эту большую и ценную информацию для нашей аудитории.
Из нашей студии в Сиэтле и всех нас в HealthTalk Lung Cancer Education Network я - Дик Фоули. Желаем вам и вашим семьям здоровья.
